Участник 5 AHAVA
Отель был, скажем мягко, третьесортный. Если зайти в коридор первого этажа, то в нос сразу ударял тяжелый застарелый запах дешевого табака и чего-то невыносимо кислого. Длинная ковровая дорожка, когда-то приятного вишневого цвета, вытоптана, как лужайка на пути к автобусной остановке в неблагополучном районе. Мрачные казенные обои кое-где свисали рваными живописными клоками. Глядя на них, почему-то хотелось схватиться за край отвисшего куска и ободрать до конца. Общую картину упадка и нищеты дополняли тусклые круглые лампы под потолком, такие пыльные, что свет еле-еле пробивался сквозь плафоны. Остановиться в таком отеле можно только в двух случаях: будучи смертельно уставшим или от полного безденежья.
Рой Макгвайр чуть ли не на цыпочках пробирался к названному портье номеру. Если бы у него не были заняты обе руки, он наверняка закрыл бы нос платком. Его целью была последняя дверь по коридору налево. Номер 12B. Согласно нумерации второго этажа.
- Ужас! – вслух произнес Рой, остановившись напротив двери, выдохнув спертый вонючий воздух.
Почему-то металлический номер, прибитый двумя гвоздями к двери, оказался начищенным до блеска, как солдатская бляха на ремне, и резко контрастировал со всем остальным интерьером. Внимательный Рой не мог не заметить этой детали. Он постучал. Три коротких энергичных удара.
- Ну?... - отозвался из-за двери хриплый мужской голос. И добавил, помедлив. – Открыто!
Рой пнул ногой дверь. Она со скрипом открылась. В номере нигде не горел электрический свет. Шторы были раздвинуты ровно наполовину. В свете закатного солнца, спиной к двери сидел в кресле человек.
- Слушай, знаешь, чем занимается горничная этого «чудо-отеля»? – спросил Рой веселым голосом, осторожно кладя два больших бумажных пакета на кровать.
- Сексом? – равнодушным голосом отозвался его собеседник, не поворачиваясь.
- Нет! Ну, в смысле, наверное и сексом тоже. Но единственное, чем она занимается на работе – надраивает металлический номер 12B на твоей двери!
Рой подошел к человеку в кресле и положил руку ему на плечо. Никаких эмоций. Даже поворота головы.
- Как ты, Адам?
- Как посмотреть. Если со спины – то я сижу и любуюсь урбанистическим закатом из окна паршивого отеля. А если посмотреть на это с другой стороны – то закатное солнце заглядывает в окно паршивого отеля, в котором сидит какой-то урод. Тебе какой вариант нравится больше?
Рой подавил тяжелый вздох и медленно убрал руку с плеча Адама. Пару минут прошло в полном молчании. Только полицейская сирена истерично завопила под окнами и быстро затихла за углом соседнего здания.
- Адам… Ты напрасно скисаешь. Мы столько сил потратили с Эдит, чтобы вернуть тебя к жизни, а ты сбежал, заставив нас сходить с ума. Эва не находит себе места. Увидеть в течение пары месяцев сначала, как горячо любимый муж почти умирает у тебя на руках, потом бороться за его жизнь, выхаживать, не спать ночами. Потом радоваться тому, что он будет жить. И в тот же день потерять его опять! Тебе не кажется, что для бедной женщины это слишком много?
- Единственное, что мне кажется, Рой… - Адам сделал первое движение за пять минут, как пришел его друг – сжал кулаки. – Что мое присутствие в жизни всех моих близких теперь сплошное наказание. Посмотри на меня! Посмотри внимательно и без сентиментальных соплей!
Скрипнув колесами, Адам резким движением, развернул свое кресло, оказавшееся инвалидным, лицом к Рою. Перед Роем Маквайгром в инвалидном кресле сидел его друг детства Адам Бернс, ведущий специалист MCG Company по вопросам внедрения инновационных разработок, отличник учебы, мастер спорта по плаванию, отличный в общем парень. Парализованный по пояс. Половина человека.
- Как ты думаешь, Рой, кому нужна половина человека? – спросил он, будто угадав мысли друга.
Макгвайр плавно развернулся и сделал два шага к кровати, на которой остались бумажные пакеты. Из них он извлек три сравнительно большие рамки с фотографиями и высыпал на кровать несколько книг.
- Смотри, Адам! Смотри и не отворачивайся! Ты видишь этих людей?
На первом черно-белом портрете был человек, очень похожий на Вуди Аллена в модных нынче очках в роговой оправе. На втором какой-то парень в красной куртке с капюшоном, будто из рекламного ролика кроссовок или напитка-энергетика. На третьем, снова черно-белом, кто-то, похожий на насмешливого французского шансонье. Рой настойчиво показывал все три фотографии, держа их на вытянутых руках.
- Что ты мне суешь в морду этих придурков? Я не знаю кто они такие! Мне плевать на них! – Адам вдруг заорал, заставив Макгвайра вздрогнуть. – Мне на все теперь плевать! Моя жизнь кончилась, я овощ!
- Да!!! – заорал в ответ Рой, бросая фотографии на кровать. – Ты тупой ограниченный овощ, если считаешь, что жизнь кончена! Ты жалеешь себя? Да? Ты самый несчастный человек на свете? Не так ли? Все вокруг виноваты в твоем несчастье? Так вот, господин Бернс, знаете что самое страшное в жизни? Не собственная смерть, о нет! А уход близкого человека. Того, которого любишь всем сердцем. Наотмашь. Больше себя самого! Того, который так много значит для тебя. Ради которого ты готов пожертвовать даже собственной жизнью. Уход человека в небытие, после которого ты ощущаешь такое ноющее, выворачивающее наизнанку чувство одиночества, что хочется выть и кидаться на стены. А в голове пульсирует только одна мысль: «Навсегда!». И от собственного бессилия ты начинаешь медленно сходить с ума. Догадываешься о ком я говорю?!
Адам будто съеживался под градом слов Макгвайра. Каждый новый вопрос, как удар по лицу. Наконец, он закрыл руками лицо и глухо зарычал.
- Заткнись, Рой! Я не нужен ей больше! Все, что она делала для меня после той аварии – это только из чувства долга. Она слишком порядочна! Но теперь, когда врачи огласили свой окончательный приговор, она отвернется от меня. А мне… мне уже все равно.
Бернс убрал руки от лица и судорожно крутанул колеса своей коляски, снова повернувшись лицом к окну. На улице уже стемнело. Друзья даже не заметили, что полчаса как разговаривали в сумеречной комнате, свет в которую проникал через окно от уличного фонаря, стоявшего прямо напротив. И от светящейся рекламы нового спортивного автомобиля. Реклама дорогой машины была в этом районе также абсурдна, как начищенная табличка с номером 12B на обшарпанной двери комнаты.
- Я знаю… - Рой помолчал. – Эва мечтает о ребенке. И она тебя любит. Зря ты так о ней…
Слова туго выдавливались, как засохшая краска из тюбика. Рой стоял посреди комнаты и не знал, что еще сказать человеку, который два с половиной месяца назад каждое утро бегал десять километров по берегу океана и был счастливым мужчиной в полном расцвете сил, не сильно задумываясь о том, что хочет его жена. А теперь парализован. Навсегда. Это был другой Адам Бернс. Осунувшийся, с лихорадочным злым блеском в глазах. Не пробиваемый.
- Уходи. – прошептал Адам, облизнув сухие, потрескавшиеся тонкие губы. – Мне нужно побыть одному. Я устал.
Макгвайр встрепенулся. Ему и самому невыносимо хотелось уйти. Он не придумал, какие еще аргументы есть у него для друга. А если у него нет конкретных идей, он предпочитает отмолчаться, все обдумать и только потом снова кидаться на амбразуру. Поэтому он спокойно пошел к двери.
- Я вернусь за тобой завтра утром на машине. Будь готов к девяти утра, Адам. А сейчас нам обоим надо хорошо выспаться. Да, и посмотри все-таки перед сном то, что я тебе принес. Уверен, что тебе это будет интересно.
Рой закрыл за собой дверь, задержал дыхание, чтобы не вдохнуть в себя затхлый воздух отельного коридора, и быстрым шагом отправился к выходу. В дверях его остановил звонок мобильного телефона. На экране высветилась улыбающаяся Эва. Красивая шатенка с белозубой улыбкой и уже заметными морщинками в уголках глаз, явно намекающих на возраст, далекий от свежей юности.
- Да, Эва, слушаю! – ответил Рой, выходя в темноту улицы.
- Ты его нашел? – прерывающийся от волнения голос женщины, выдавал сильное эмоциональное напряжение.
- Успокойся, дорогая. Я его нашел. Он в отеле «Эдем Гарни», как мы и предполагали. Завтра мы его заберем на машине.
- Завтра? Почему завтра? Я немедленно поеду за ним! – Эва почти кричала.
- Не нужно. Он раздражен и теперь получится только хуже. – устало, но твердо произнес Макгвайр.
- А знаешь… - немного помолчав, сказала Эва совсем другим голосом.
- Что еще? – Рой чувствовал, что его мозг закипает.
- Я беременна!… Уже три месяца как. Это счастье. Правда?...
Ошарашенный Рой остановился посреди проезжей части, напротив отеля. Он закрыл глаза. Сердце колотилось в груди. Раз, два, три…пять… – всего пятнадцать ступеней. Вот он вбегает в номер 12В, где остался его друг.
- Адам! Она беременна! Слышишь?!
Счастливые глаза его друга, крепкие мужские объятия, возгласы радости…
Рой открыл глаза. Он по прежнему стоял посреди пустынной улицы с телефоном около уха. Рой Макгвайр перевел дыхание и коротко крикнул в телефон:
- Правда, Эва!
Эти слова отдались гулким эхом, ударившись о каменные стены домов, и слились с приглушенным хлопком, раздавшемся со стороны окна отеля на втором этаже.
… Три фотографии в простеньких рамках, три лица лежали на сером застиранном одеяле номера 12B. Кто-то похожий на Вуди Аллена, парень-спортсмен и французский шансонье. Еле заметные красные капли тонким узором покрывали эти застекленные лица.
|
