Сами они называют свою композицию «предостережением на будущее», а себя — «антикапиталистическим, садомазохистским, техноантиутопическим художественным коллективом». На публике эти убийственно серьезные любители политической сатиры практически всегда появляются в сценических костюмах. Их цель — покончить с капитализмом, и начать они хотят с собственной страны. С помощью Евровидения.
Два солиста «Хатари» двоюродные братья Харальдссон и Ханниган выделили ровно полчаса на наше интервью по телефону. Сейчас они находятся в израильском Тель-Авиве, и перед полуфиналом во вторник у них был плотный график: нужно было успеть и порепетировать, и провести неоднозначную пресс-конференцию.
«Мы, пожалуй, довольны, но постфактум мы почувствовали, что, возможно, могли бы еще четче донести свою позицию», — говорит Маттиас Трюггви Харальдссон.
На пресс-конференции перед Евровидением «Хатари» задали вопрос, намерены ли они высказывать какие-то политические идеи в ходе выступления на конкурсе. Они сказали, что нет, поскольку решили соблюдать правила, а в правилах говорится, что со сцены нельзя делать политические заявления. Но когда ведущий попытался пресечь дальнейшие вопросы, поднялся некоторый шум. Как сигнал о конце мероприятия зазвучала «Ненависть победит», а Маттиас Трюггви Харальдссон, перекрикивая музыку, воскликнул: «Мы, конечно, надеемся, что оккупация закончится как можно скорее, и наступит мир. Мы полны надежд».
Не в первый раз «Хатари» высказываются по поводу конфликта между Израилем и Палестиной. Ранее они вызывали премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху на поединок в стиле национальной исландской борьбы глима, а также представили ироничный водяной знак «Сода дрим» (Soda Dream), подозрительно напоминающий израильскую компанию «Содастрим» (Sodastream), которая раньше производила сифоны на фабриках на оккупированном Западном берегу реки Иордан.
«С одной стороны, мы полностью погружены в пузырь Евровидения, вокруг — сплошь профессионалы, дружелюбные люди и поклонники, которые нас любят. С другой стороны, мы посетили Иерусалим и Хеврон, пытаясь получить более широкое представление об Израиле и Палестине, чем это возможно в Тель-Авиве», — рассказывает Маттиас Трюггви Харальдссон.
Он продолжает:
«Как и капиталистическая социально-экономическая система в целом, Израиль полон противоречий. Легко ничего не замечать, но если ищешь оккупацию, ты ее найдешь. Не нужно прикладывать больших усилий, чтобы обнаружить угнетение и систему апартеида. Израиль не для всех жителей одинаков».
Прошлым летом «Хатари» подписали протест против Евровидения в Израиле. Из-за этого израильская правозащитная организация «Шурат хадин» (Shurat HaDin) потребовала, чтобы группе запретили въезжать в страну. Она сослалась на закон, согласно которому в страну не пускают неграждан, призывающих к бойкоту Израиля. Однако Биньямин Нетаньяху согласился с требованиями организаторов конкурса допустить представителей всех стран до участия в Евровидении вне зависимости от их политической позиции. Была ли у «Хатари» мысль не поехать?
«Да. Но мы подумали, что если поучаствуем, наш голос лучше услышат. Важно критически относиться к обстановке, в которой проводится нынешнее Евровидение, и отдавать себе отчет, какое значение может иметь наше выступление, и, думается, мы все это осознаем», — рассуждает Маттиас Трюггви Харальдссон.
«Дагенс нюхетер»: Сложно будет оставаться вне политики на сцене?
Маттиас Трюггви Харальдссон: Граница очень зыбкая, ведь в метафорическом смысле мы все-таки используем сцену как политическую платформу. Приходится соблюдать правила, но придерживаться морали не менее важно, если не важнее. Надо привлечь внимание к проблемам, которые мы видели в Хевроне. Очевидно, что мы должны об этом говорить. Оккупация должна прекратиться, а Израиль должен понести ответственность.
Из двух солистов «Хатари» Маттиас Трюггви Харальдссон явно говорит больше. Один раз он даже извиняется за своего кузена и коллегу: «Я пытаюсь заставить Клеменса тоже отвечать на вопросы». Это ему не особенно удается, пока я не спрашиваю о соперниках на конкурсе. В ком они видят самую большую угрозу на пути к первой победе Исландии на Евровидении?
«Мы относимся к этому не как к соревнованию, а как к шоу множества артистов, выступающих со своими песнями. Соревнование в музыке — очень абстрактная концепция», — мягко поясняет Клеменс Никулассон Ханниган.
Маттиас Трюггви Харальдссон добавляет:
«Понятие победы в конкурсе и призы — это, конечно, капиталистическая выдумка».
— Но вы хотите победить?
Маттиас Триггви Харальдссон: Да. И мы это сделаем.
Клеменс Никулассон Ханниган: Победитель — тот, кто определяет повестку дня.
А что же на повестке? Подорвать и без того шаткую экономику Исландии, подарив стране право проводить Евровидение в следующем году, и таким образом запустить международный экономический кризис, который в конечном счете приведет к краху капитализма.
«Экономика Исландии рухнет года через три после того, как мы выиграем. Как и настоящее искусство, этот экономический крах заставит людей начать задавать вопросы, подстегнет к обсуждению других вещей. Мы хотим, чтобы человечность стала важнее производительности», — заявляет Маттиас Трюггви Харальдссон.
— Вы верите, что можно изменить систему изнутри?
Маттиас Трюггви Харальдссон: Да. Творчество «Хатари» во многом затрагивает проблему противоречий, то, как одновременно находиться внутри системы и противопоставлять себя ей. Мы не политики, может, мы и не способны изменить систему в одиночку, но мы можем освещать политику во многих сферах. Например, участвуя в этом соревновании в этой стране. Есть разница между нашим творчеством и пропагандой, у нас нет всех ответов, но мы надеемся, что умеем задавать вопросы.
— Вы раньше говорили, что английский — «язык капитализма». Это поэтому вы решили исполнить свою песню на Евровидении на исландском?
Маттиас Трюггви Харальдссон: Мы верим в мощь родного языка. Это самый правдивый для нас язык. Английский красив, но это язык глобального социально-экономического порядка, а исландский ближе нашим сердцам.
Немаловажно для творчества «Хатари» и то, что на их сценические шоу и другие публичные выступления оказала влияние эстетика БДСМ. Как любители БДСМ — проще говоря, прибегающие к доминированию и унижению в сексуальных практиках — относятся к тому, что группа присвоила их манеру одеваться?
Маттиас Трюггви Харальдссон: Сообщество БДСМ приняло нас с распростертыми объятиями и многое рассказало о своих практиках. Например, о важной роли доверия и добровольного согласия.
Это красивое проявление индивидуальности, которая одновременно ограничивает и освобождает. Как капитализм. Хотя мы вовсе не собирались непременно становиться частью БСДМ-ландшафта Исландии, когда начали экспериментировать с этой эстетикой, поддержка все равно была очень важна для нас.
Участник группы Hatari из Исландии
Прежде чем закончить интервью, я спрашиваю, как выглядит типичный поклонник «Хатари», и слышу, как на другом конце провода два артиста пускаются в обсуждение, больше всего напоминающее мозговой штурм.
Маттиас Трюггви Харальдссон: Металлисты, конечно же, и киберготы, у которых может быть фетиш, а может и не быть.
Клеменс Никулассон Ханниган: Дети, которые любят кей-поп.
Маттиас Трюггви Харальдссон: Бородачи. Поклонники Евровидения. Байкеры среднего возраста в кожаных куртках. Представители БДСМ-сообщества. Немцы.
Клеменс Никулассон Ханниган: Хипстеры, поглощающие латте. Капиталисты. Коммунисты. Анархисты. Шведские технопанки с зелеными ирокезами. Популисты.
Маттиас Трюггви Харальдссон: Те, кто верит, что скоро конец света. И куча представителей ЛГБТ-сообщества.
|
Модераторы
Правила
