Вчера к вечеру, после купания коней (поступила партия новых, еще более красных), шел к Фурманову на чай. Кто-то кинул в меня помидором, потом еще одним, потом еще... Не знаю какая белая продажная сволочь на меня покушалась, но набралось две сумки харчей. От огорчения съел у нашего Каттани весь суп и выпили на двоих больше пол-литра чаю. Дома запихал все орудия буржуйского непролетариата в погреб, и вот все вроде бы хорошо, и только серце никак не давало мне покоя. Долго ходил по блиндажу, держась за живот, не знал, как бы мне порешать свои дела сердечные, да так, чтоб самому при этом не загнуться. И порешил (уже со слезами на глазах), - потушу-ка я свой сердечный пожар в вине и сметане, - и продолжил кромсать цыбулю ножом. Работа ножом всегда умиротворяла меня, воцарившаяся тишина (белогвардейцы угомонились как только у них закончилась николаевская червонь на покупку у нас боеприпасов, а на керенский деревянный разве повоюешь? хех...) так вот, воцарившаяся... ну в смысле захватившая вокзал и телеграф тишина начала потихоньку подталкивать ко мне подушку. Едва дождавшись момента, когда можно было развязать фартук моего самовольного внеочередного наряда по кухне, я растянулся на кушетке и...

"...ускакал в отпуск. Местом дислоцирования нашей части был остров неизвестной акватории, предположительно в Индийском океане, по крайней мере исходя из того, что мы первом делом помыли в нем ноги всем личным составом. Помню, мы были в масках, а некоторые даже в ластах. Сижу я, значит на чем-то прямо посреди воды. Со всех сторон глубоко и есть только клочек тверди где-то в квадратный аршин, где воды по щиколотку. Ныряю. Смотрю - вроде бы как рубка небольшого парусника затонувшего, выныриваю, "Коля, я здесь, камон!" ору - красноармейцы ржут. Политрук какой-то плывет, "Иваныч," - говорит - "могу зуб дать, знаю, что ты сейчас думаешь, но только ересь это какая-то, нету корабля, нету мачт, нету рей, есть только она. На сотни метров в глубину." Мне аж-но поплохело, пойду, думаю, изолью душу кому-нибудь. В поисках места излития души я и прошел строго на север порядка пятидесяти метров. Уже застегивая галифе, начал искать кнопку запуска санузла. А кнопки-то нету! На песочного цвета стене есть только след рифленой подошвы ботинка, уменьшенный до размера отпечатка моего пальца, и граффити незатейливое: "Young Parisians" кто-то написал... фломастером я имею ввиду!... Прикладываю палец к следу и... дальше не помню, смыло по всей видимости...
Потом мы стоим уже на вершине горы (остров и есть гора, поросшая редкой зеленью, со всех сторон уходящая в воду) и смотрим куда-то вдаль. Как вдруг, прямо на нас со стороны фона стальных короблей, доминирующих над вечерним морским пейзажем ближе к горизонту, виляя из стороны в сторону, мчится... рояль. Может быть это была моторная лодка в форме рояля, но уж очень талантливо затюнингованная, а главное, издающая на всю округу отчетливые звуки русской народной попсы. Я себе думаю: "Вот козлы же эти новые русские, как только не выпендрятся", а вслух говорю Глебу: "Ты чего не снимаешь?" Ну я не в смысле настоять чтоб он разделся, просто он ходит и держится рукой за свою новенькую сверхцифровую камеру, а на объективе крышечка. Эта сволочь начинает канючить "это ведь далеко, на zoom'е качество будет плохое..." и дальше в таком духе, а я подумал - зачем тогда на Махно было такую облаву устраивать, если трофеем пользоваться не хотишь? В общем не смог найти повода не назвать его лохом, а, тем временем, рояль самоходом добрался до вершины горы, на которой мы стояли. Собирался народ, быстро вечерело. Пианино было явно очень старым, от лака не осталось и следа, лишь выгоревшая на солнце серость выдавала давнишний окрас инструмента. Да и не выпускали таких отродясь на моей памяти, вместо сплошного ряда клавиш там были два, слева и справа, под обе руки. В добавок играло оно что-то очень знакомое, в духе песни "Narayan" вокально-инструментального ансамбля "Prodigy".
Я, естественно, не могу удержаться, и начинаю нажимать на клавиши, пытаясь подать в ритм. Первые звуки тихи и кажутся просто волшебством, но затем bpm начинает учащаться, и чтобы успеть мне приходится изо всех сил клацать по шершавым дощечкам. У всех окружающих слезы счастья на глазах, в стоящей ближе всех ко мне фанатке продиджей я узнаю свою школьную любовь. Это возвращает меня в реальный мир, я вспоминаю, что на пианине я никогда не играл, и слуха у меня никогда не было, и это просто чудо, что я еще не успел испортить сего торжественного момента. Я потихоньку убираю руки от клавесина... а он как будто только этого и ждал. Серые доски изгибаются где-то посередине и весь этот антиквариат взмывает ввысь..."
Звуки авианалета прерывают мой отпуск. Не отгуляв и одних суток в увольнении, я снова в седле. Пока красноармейцы бегали в панике по части, я грамотно позавтракал - Петька всегда бьет тревогу, чтоб я мог оттрапезничать в одиночестве. Не то, что бы я бойцов своих не любил, просто командир питаться должен усиленно. А сердце получилось на славу, даже странно как-то, может это сейчас я сплю, а про рояль - все как есть, на яву?

Вот тебе и фурмановский чай!

И показалось мне, что сражение кончилось! Тяжелая кавалерия понеслась дальше по взмокшей от росы утренней траве... Стоны раненых начали все отчетливее слышаться на фоне грохочущих вдалеке мортир и мушкетов. Утренний туман, перемешанний с пороховым дымом медленно покрывал поле битвы... Сразу стало холодно, я понял, что ранен, что меч мой сломан, что силы оставляют меня... Бесцеремонные лучи восходящего солнца вернули меня в сознание. Я открыл глаза и увидел, что кто-то склонился надо мной и протягивает мне руку. Блеск сонца на доспехах незнакомца ослепил меня! Лица я не разглядел и только глаза, такие бесконечно-глубокие глаза, отражая лучи солнца смотрели на меня. Это была женщина! Я протянул ей руку навстречу, и... она стала уплывать. Обратно в туман. Расворяясь в нем. Увлекая меня за собой...

Сегодня...
Коридор. Дверь. Вхожу.
Несколько мужчин в камуфляже и черной одежде. На полу несколько тел. Везде кровь. Стоны.
"Непорядок" мелькнула мысль.
Беру пистолет у стоявшего ко мне ближе. Первый контрольный. Следующий. Еще один. Пистолет стреляет неестественно тихо и без отдачи.
Поворачиваюсь. Вижу лицо девушки. Года 22 наверное, каштановые длинные волосы. Жива. Смотрит мне в глаза. Поднимаю пистолет. Целюсь...
Проснулся.

Полночи искал какую-то музыку в магазине. На улице неподалеку ларек с дисками. Кажется я уже второй раз к нему подхожу, тут одна из двух девушек говорит: "А не ты ли тот самый этот, который разыскивал диск Everything but the girl и телефон которого мне дали по этому поводу?". Смотрю на нее ошалело, в этот раз я явно искал что-то другое, но что-то подобное припомнилось. Она протягивает мне диск. На нем два альбома и бонусы, а на обложке какая-то башня в духе Гауди раскрашенная в салатные, желтые и коричневые тона.
...И вот мы в этой башне. Я и еще кто-то, какая-то девушка, но не та, что в ларьке. Быстро пробегаем по двум верхним этажам, я в шоке. Не понимаю, неужели это здание специально построили под выход диска или все же диск был посвещен уже отстроенному музею? Все время ищу упоминание о какой-то песне, возможно "I miss you", но может быть и что-то другое... Альбомы на диске явно новые, она может быть только в бонусе... в подвале...
...В подвале темно, спускаемся по ступенькам в тусклом свете. Стены отделаны черным бархатом. Дверь. Над ней какой-то знак, похожий на обычный зеленый значек выхода, но зелено-фиолетовый и картинка меняется. Там показывают прежде популярную "металлическую" распальцовку, моя спутница оттопыривает указательный и мизинец чтобы приложить к значку и мы входим.
Несмотря на то, что по идее это подвал, в окно пробивается солнечный свет. На полу, возможно земляном, какой-то хлам. Эта, кто бы она ни была, тычет мне пальцем в какую-то книгу, я же рассматриваю две кабины перед собой - часть помещения отгорожена тонкими стенами с большими окнами. Вызывает ассоциацию с чистой комнатой, но у меня в голове загорается надпись "Dark room", которая тут же превращается в "Dark room rituals", как только я понимаю связь между книгой и тем, что я вижу перед собой. Я как бы вижу то, что здесь произошло несколько недель назад: эта девчонка приходит сюда с каким-то парнем и несут собаку. В боксе слева лежит именно эта такса или что-то похожее, замотанное в тряпки. Именно такой сверток нарисован в книге, рисунок подписан словом "Кокон". На следующей странице нарисован кокон побольше, и мне становится ясно, что в боксе справа должна была лежать моя спутница, если бы все пошло по плану... В голове крутится "...but the girl, ...but the girl, ...but the girl". Не она, а тот, кто ее сюда привел впервые, вернее то, что от него осталось, лежит передо мной в старом спальном мешке. Ритуал не пошел по сценарию, и тот, кто хотел разбудить Зло, оказался на месте жертвы, а девчонка, жестоко разделавшись с ним, все-таки не положила второй кокон в правый бокс и силам тьмы снова придется ждать своего часа!... "как-то все напыщенно," - подумал я, - "вот уроды..."

Родная ставропольская Ботаника. Возле Универсама, где частенько собиралась всякая гопота, довелось сегодня ночью потусоваться и мне. Полночи беготни заканчиваются стычкой с каким-то амбалом, утыканным пирсингом. На помощь мне приходит - кто бы подумал? - родная милиция. Вижу амбала лежащим на земле, хрипит. Один из людей в форме ножом, отобранным у этого здоровяка, срезает с него всю эту металлическую дрянь, которой он увешан. Нож на удивление легко справляется с кольцами и штырями, торчащими у него из лица...
Под утро (во сне ночь стала более прозрачной) на ступеньках того же универсама какая-то сволочь, напав на меня со спины, пытается отобрать мой пистолет. В рукопашной схватке, после того как мне удается вырвать у нападавшего нунчаки и принять удар термосом на вдруг оказавшийся у меня на спине огромный рюкзак, мне удается сохранить свой именной наган))
Следующий отрывок был настолько приятным, что даже не особо запомнился. Я и одна знакомая, которую я никогда не видел в живую (зато снится уже не впервые), лежим на кровати полуголые. Глажу ее живот, постепенно перемещаясь все ниже. В конце концов запускаю руку в трусики. "Это scharf!" - почему-то говорит она, а я думаю: "ну почему обязательно так смешивать ситуацию с немецким языком???"...

... в Москве или Питере. Звоню, заказываю столик в мегадорогом ресторане. Иду туда. Что-то типа перехода метро с выходом в серьезную гостиницу, в которой и находится ресторация. Множество снующих туда-сюда людей и застекленные двери из старого толстого дерева. Вхожу. Несколько столиков, все просто и я знаю, что это не основной, шикарный зал, а всего лишь забегаловка при ресторане, для пролетариата. Но мне показывают на стол здесь, двери дальше занавешены тяжелым фиолетовым сукном и там темно. Сажусь. Жду. Начинаю вертеться с недовольным выражением. Из-за занавесей появляется официант, вполне в духе тех, которых подзывали до революции словом "любезный". Протягивает мне два малюсеньких листочка бумаги. И я с ужасом осознаю, что это чек и еще что-то, чек за то, что я хотел, но не успел заказать, написанный таким мелким шрифтом, что я начинаю возмущаться и демонстративно требовать увеличительное стекло, но тут становится ясно, что вокруг нет никого, кто меня бы мог услышать. Я в шоке, сижу уставившись на чеки в руке и на стол прямо перед собой. Двести с чем-то евро. За то, что я не ел! И я всем нутром ощущаю бессилие - я ничего не могу поделать, они сильнее. Начинают входить люди через ту же дверь, через которую вошел я, и подсаживаются за мой стол. Я понимаю, что этих людей нужно чем-то угощать, но почему-то злорадно ухмыляюсь тому, что они, как и я, не получат ровным счетом ничего здесь...

Мы со своим классом, по крайней мере парнями, на острове посреди какого-то озера с зеленой противной водой. В воздухе витает опасность - почему-то абсолютно ясно, что нам нужно оттуда дергать как можно быстрее. Наша последняя надежда - пирога, выдолбленная из камня. Эта очень плоская тяжелая посудина метров пять длиной у которой дно отличается от верха лишь ямками глубиной сантиметров двадцать. По форме напоминает байдарку, но и мысли нельзя допустить, что в ней можно сидеть. В любом случае почему-то предельно ясно, что переворачивать ее нельзя - потонет вместе с нами. Итак мы всей толпой прыгаем в воду, цепляемся за лодку со всех сторон и отталкиваемся от берега. Движется это корыто на удивление быстро...

Школьный двор в Подлужном, снова кто-то из класса, снова эта лодка, мы собираемся в поход. Я с сомнением интересуюсь у Игоря будет ли у нас вообще шанс на ней плыть - по Ташле никто в здравом уме плавать не станет, а других водоемов в округе нет. Он абсолютно уверенно отвечает, что все будет в порядке и мне понравится поход. Все раздеваются по пояс, падают на замлю и начинают ползти по-пластунски толкая лодку впереди себя. У меня в голове вертится мысль, что люди обычно ходят в походы с рюкзаками, а не с каменными лодками, а мы, между тем, проползаем по мусорке, я отчетливо вижу под собой каких-то рыбин, еще не успевших протухнуть. Кто-то выбросил на помойку с тонну размороженной рыбы! Мы проползаем в дыру под сеткой, огораживающей школьный двор...

...

Мы с Игорем идем по тропе между холмов, похожих на подлужненские, вдруг я вижу справа, буквально метрах в ста, человека по пояс ушедшего в трясину. И болота-то нет особого, лужа какая-то десять на десять или что-то вроде того. Я срываюсь ему помочь, Игорь смотрит, не сходя с тропы. Я захожу в грязь уже по колено, мужик смотрит на меня мутным взглядом и начинает двигаться ко мне. Погружается все глубже, скрывается в грязи. Я успеваю до этого закричать, чтобы он стоял на месте, но он как будто меня не слышит. Я тоже ухожу с головой. Грязь, хотя и кажется очень вязкой, на самом деле не засасывает в глубину, я легко возвращаюсь на мелкое место. Мужик стоит по колено в ней чуть поодаль. Он говорит что-то. Из его рассказа ясно, что он это все инсценирует для того лишь, чтобы проверить на сколько проходящие мимо готовы испачкаться ради незнакомого человека. Самыми смешными он считает нырнувших, как я, с головой. Я скрежещу зубами, отвешиваю что-то нелестной, разворачиваюсь и ухожу обратно к Игорю...

...

Я стою возле большой трансформаторной будки болотного цвета, сумерки, местность достаточно родная, с деревьями вокруг, карагачи или может быть дубы. В руках какое-то странное устройство, какой-то пульт дистанционного управления. Я очень быстро нажимаю на нем какие-то кнопки. Готово! Над крышей трансформаторной будки торчат какие-то трубки, горизонтально, в одну сторону. Из них начинают вырываться залпы огня. Я злорадно потираю руки - это достойно фейерверка устроенного Игорем за несколько минут до этого. Достойно настолько, что я не могу вспомнить предыдущий отрывок. Фейерверк продолжается...

Я выхожу по тропинке в какой-то парк и без удивления обнаруживаю, что это был за фейрверк. Я на склоне невысокой горы, вокруг фонтаны и оградки, все из гипса или чего-то похожего, в любом случае белоснежнобелого. Много прогуливающихся людей. Какой-то до боли знакомый город к югу от Гамбурга, до боли знакомый, но не могу точно вспомнить какой. Мне казалось, что я точно бывал уже в этом парке, и я обещаю себе посмотреть утром, когда проснусь, в книжке про достопримечательности Германии, что ж это за город в конце концов. Тем временем происходит что-то странное. Оградки фонтанов и дорожек начинают разлетаться осколками везде вокруг. Мне предельно ясно, что это снаряды, летящие из трансформаторной будки. Успеваю только с нескрываемым удовольствием заметить, что в людей они не попадают - только в камни...

Снова Подлужное, где-то в Красной Балке. Я и какая-то девушка. Вокруг солдаты. Американцы. Нас ведут на их военную базу. Ведут к какому-то офицеру. Перед ним нас обыскивают и достают (из моего рюкзака??) что-то похожее на допотопный настольный калькулятор по форме, но по содержанию, и ежу понятно, мегахайтек, явно что-то спутниковое. У моей боевой подруги из сумочки (весьма изящной, хотя речь явно идет о военном положении) выуживают наладонник или нечто очень похожее. Я говорю офицеру, что мы здесь находимся по приказу его начальства и за информацией он может обратиться к своим командирам, причем чем выше рангом, тем лучше. Он, судя по выражению лица, задумывается. Отходит назад к огаждению из пиленого камня на несколько метров назад, расстегивает ширинку и начинает отливать в нишу - несквозную выемку в каменной кладке на уровне пояса, как если бы кто-то просто один камень вытащил. Я негодую про себя - здесь же дамы, даже если ты, вражина, гордишься своими достоинствами, это не та ситуация, где нужно яйца светить. Сержант заканчивает свое шоу, возвращается и приказывает нам все вернуть и отпустить. Кто-то из подчиненных переспрашивает, нужно ли связываться со штабом. Он отвечает, что это лишнее, и что даже если мы что-то замышляем, то он потом с интересом прочтет в газетах о наших приключениях. Я почему-то улыбаюсь с мыслью, что кто-кто, а вы здесь, суки, больше газет не почитаете...

То, что помню более или менее отчетливо началось в магазине. По смыслу он больше походил на книжный - полки, письменные столы какие-то, все в светлых тонах, но продавались там ДиВиДи с фильмами. Нас было трое: я, какая-то девушка, на которой я концентрировал все внимание, и еще кто-то, то ли ее подружка, то ли мать. Уже непомню, что именно мы искали, но разговор быстро скатился до талантов Чака Норриса. Я хотел сначала рассказать им шутку про то, что в наши дни в америке самая распространенная причина смерти - норрисовский раундкик (вертушка), потом подумал, что женщинам не понять этой шутки и решил найти в интернете карту его эмоций. Вот эту:



Я подбежал к письменному столу, на котором по смыслу должен был стоять компьютер, подключенный к интернету, но нашел там что-то размером с наладонник, с двумя маленькими экранами, которые выдавались из поверхности этого аппарата под углом друг к другу, типа двускатной крыши. Даже если это было подключено к интернету, для поисков изображения Чака Норриса я бы это применить определенно не смог бы, поэтому я мигом помчался в противоположную сторону комнаты к полкам, где я заметил старомодный дисплей и клавиатуру. К поискам я впрочем так и не приступил - мои спутницы стояли рыдом возле полки с дисками нового сериала этого незабвенного актера. Название я долго пытался прочесть по-английски, пока не понял, что последняя буква - Ж. Слово целиком я сейчас не вспомню, мысли были лишь о том, как пошло, что такие актеришки привлекают внимание стольких женщин...

... где-то в Соединенных Штатах, маленький городок - по этим моим приключением было раньше снято огромное количество ужастиков. Дома с выбитыми стеклами, пустынные большей частью улицы. Я заранее знаю, что происходит, спокойно, без паники думаю, что делать. Город захватывают зомби. Само это слово "зомби" во сне мне в голову не приходило, но картина классическая - какие-то грязные толстые тетки (почему-то мне казалось иранского происхождения и как две капли воды похожие друг на друга) ходят и кусают ни в чем неповинных граждан, которые потом не то превращаются в таких же теток, не то растерзываются на куски. Я вижу это раз за разом, всегда в новых декорациях - автомастерская не пустыре, улицы города... И я каждый раз выпрыгиваю из окна, то застекленного, то нет, и убегаю...

пока не происходит наводнение. Я стою на тихом перекрестке, прямо передо мной на обочине высокие заросли какого-то ухоженного кустарника. Красивая женщина в синей униформе (мне кажется, похожая на Мери Поппинс из советского фильма, в подобном платье, по с форменным полосатым сине-белым воротником типа матросского и без зонта, зато с велосипедом) передо мной. Я не смог ее приписать ни к какой службе, вроде бы не полецейский, может быть почтальон (судя по велосипеду)? Начинает быстро прибывать вода, и вот мы уже не достаем ногами до земли, пытаясь удержаться на поверхности. Тут она говорит: "И эти городские службы уверяют, что в эту воду не может ничего попасть из канализации!" Вода голубая и прозрачная, не внушающая опасений, но после недолгих раздумий я киваю ей согласительно, а она озвучивает мои мысли: "уж если оно вообще плавает, то при таком наводнении точно всплывет", а я судорожно осматриваюсь по сторонам...

я на каком-то заброшенном заводе, возможно совсем недалеко от упомянутой автомастерской, продолжаю бежать. Вижу очень высокую ограду, понимаю - мне как раз туда и нужно, карабкаюсь, переваливаюсь. Это оно. Это эпицентр, нутром чую - здесь корень зла. Огромные горшки, в которых обычно растят деревца, но из них торчат грязные человеческие руки, такие же как у тех теток. Здесь тоже есть тетка, толстая и грязная, но непохожая на всех остальных. Я иду за ней как можно тише, чтобы она не заметила моего присутствия. Пройдя мимо лежащего на земле бревна и спустившись по земляным ступенькам (5-6 ступенек обычной высоты) оня останавливается и поворачивает налево. Я успеваю оббежать ее и держусь за ее спиной, как вдруг бревно начинает декламировть стихи. На его торце, на срубе, я вижу греческую комическую маску с шевелящимися губами, которая мне кажется то белой, то красной. Маска выкрикивает что-то вроде:
"Ну-ка тазик посмотри,
он не такой же как серые силы зла!..."
рифмы нет, но звучало это как начало стихотворения, а маска при этом предательски смотрит прямо на меня. Меня прошибает, что про "серые силы зла" я слышу не впервые, раньше в городе эта фраза тоже мелькала, причем "силы зла" всегда назывались именно серыми! Старуха тем временем начинает поворачиваться в мою сторону...

Будильник!

К черту будильник... Я вижу себя со стороны в длинной черной кожаной куртке, по которой всегда можно отличить лимиту деревенского происхождения (меня, то есть). Бреду по какому-то очень чистому переулку в частном секторе. Поздняя ночь. Все на удивление хорошо освещено, но спокойствия не добавляет. Чувствую, сейчас нужно быть предельно осторожным. На перекрестке встречаю еще одного человека, выглядящего не менее подозрительно, чем я. Притворяюсь в стельку пьяным, начинаю заваливаться при ходьбе. Он спрашивает, нет ли у меня закурить, я хлопаю себя по карманам куртке, что-то лепечу бессвязное, шевеля губами, и ,пожав плечами, развожу руки - нет, мол. Нарочито мутным взглядом замечаю зажженую папиросу у него во рту и с мыслью "как же, сука, закурить ему захотелось" поворачиваю налево. Пройдя буквально несколько метров, поворачиваю к калитке слева (хотя я определенно там не живу) захожу в нее и усиленно гремя чем-то подчеркнуто долго ее замыкаю с внутренней стороны. Я так и думал! Прохожий поворачивает следом за мной и, уверенный в моей невменяемости, пытается перелезть через калитку (ограда и калитка выше человеческого роста). Я прекращаю притворяться, взгромождаюсь над калиткой и что есть сил бью его по голове. Он ревет как лев, выхватывает нож, оббегает забор и вламывается в калитка с другой стороны, правее, за углом. Машет ножом, один в один обычным столовым наитупейшим ножом, но его нож очень даже остр. Я как могу уворачиваюсь, но пару раз он меня достает. И тут я начинаю помогать себе. Я, который все это видит, начинаю помогать себе, которого я вижу со стороны, и у меня нет ни малейшего сомнения что и тот и другой - я. Первому мне удается отобрать у бандита нож, но ранить мы его почему-то не можем. Порезы на его черном плаще (или чем-то подобном, может быть пальто) обнажают кольчугу. Мы (оба я) замираем в удивлении, воспользовавшись замешательством, ирод извлекает из своих лохмотьев (теперь уже лохмотьев) нож, еще более смешной. По размерам похож на скальпель, но общий внешний вид скорее подходит пилочке для ногтей. Но острой. Очень острой. Схватка продолжается, пока мне второму не удается задрать его кольчугу кверху, а я первый успеваю ранить разбойника в грудь справа, потом слева (причем каждый раз плашмя, нож входит под кожу но не в направлении сердца, а вверх, вдоль грудной клетки) потом вдоль ребер. Крови нет, но хулиган заметно смиреет и скоро, стоя сложив руки на голом животе, замирает. Мы втроем (я, снова я и он) выходим обратно на улицу. Уже светло, мы идем по зеленой траве, натыкаемся на парочку - длинный негр, очень худой и весь несуразно непропорциональный и его подружка, такого же, под два метра, роста. Ее я не разглядел вовсе, негр запомнился африканской кучерявой прической. У обоих веселые и усталые глаза, они предлагают нам купить травы. Я (кажется второй, тот кто это видит) переспрашиваю, та ли это самая трава. Негр в подружкой хихикают, он орет, что та самая, вот только продают они ее не в Лондоне, а в Шанхае. Я почему-то понимающе киваю и просыпаюсь...

Сегодня видел по телевизору оргию с... оленем. Мы готовились к какому-то празднику, может елку наряжали, может еще что-то, но так или иначе весь день возились перед включенным телевизором. Я знал, что вечером будут показывать эту дрянь, и старался выбрать другую программу. Но прогадал - по этой другой в новостях сказали, что в данный момент по такому-то каналу идет такой-то фильм и сцену козырную из него - олень перевернут на спину, четыре тетеньки держат его за копыта по сторонам, а пятая ерзает у него не животе. Я, понятно, попытался переключить канал, но попал в ту же самую сцену в фильме и теперь уже просто пытался не смотреть на олений член. В комнату как раз вошел мой отец, зло усмехнулся и что-то не очень лестное сказал про его создателей. Авторов фильма я не знал, но от себя тоже был готов добавить что-нибудь про падение нравов и всю эту мерзость. И еще песенка в голове крутилась гаденькая такая: "Дом зеленых глаз" известной в очень узких кругах группы "Принцесса", там еще слова такие -
"я хочу тебя, мне все равно где ты.
Я хочу тебя, мне все равно с кем ты..."
Я настойчиво пытался переделать слова под "все равно кто ты" - "даже если ты сосешь у бегемота", но, к счастью, Морфей больше не удерживал меня в своем царстве и продолжение "дикой охоты какого-нибудь там короля" мне увидеть не довелось... Чтобы считать инцидент полностью исчерпаным осталось найти повод для подобных ночных терзаний - мне кажется с моей ранимой психикой я зря вчера посмотрел клип Тимати и Богдана Титомира "Шлюшки" и эпизоды из "Самого лучшего фильма" с головой "Последнего оленя" на стене тоже на нось смотреть не стоило... Какая все таки жесть эта современная поп-культура...